– Игорь Васильевич, Вы много лет занимаетесь проблемами ледников, как Вы считаете, действительно ли ускорилось их таяние?

– Ледники Иле-Алатау, как, впрочем, и других горных райо­нов мира, сокращаются еще с середины XIX века – с окончания малого ледникового периода. По общему признанию ученых, ледники – это яркий индикатор климатических изменений, и не случайно более столетия существует Мировая служба мониторинга ледников (WGMS, Швейцария), куда ежегодно передаются данные наблюдений о балансе массы сети контрольных ледников мира.

Одним из объектов этой сети является и наш ледник Туюксу в верховьях реки Киши Алматы (Малой Алматинки), где с 1958 года Институт географии и водной безопасности проводит комплексный круг­логодичный мониторинг с измерением составляющих баланса массы ледника. Данные этих наблюдений – основа для оценки климатообус­ловленных изменений одного ледника. А наиболее надежной основой оценки изменений состояния ледниковых систем, то есть всей совокупнос­ти ледников отдельных речных бассейнов либо горных стран в целом, таких как Тянь-Шань, Алтай и других, являются каталоги, содержащие подробную информацию о каждом из них.

Так, казахстанские гляциологи составили идентичные по содержанию каталоги ледников Илейско-Кунгейской и Джунгарской ледниковых сис­тем на 7 разных лет периода с 1955 по 2017 год. Аналогичные каталоги ледников на 3–4 временных среза за тот же период имеются по территории транс­граничных бассейнов Ертис, Сырдарья и Амударья. В итоге мы имеем возможность оценить изменения ледников Тянь-Шаня, Памиро-Алая и Алтая за пос­ледние 60 лет.

– И в чем эти изменения выражаются?

– Результаты исследований не оставляют сомнений в том, что, несмотря на положительный баланс массы ледников Центральной Азии в отдельные годы, общим трендом их изменений за последние 60 лет является сокращение. При этом темпы деградации ледников Центральной Азии – одни из наибольших в мире. За последние 60 лет ледники Иле-Алатау, как и других внешних хребтов гор Центральной Азии, сокращались со средним темпом 0,73–0,76% в год по площади и около 1% в год по объему льда.

– И к чему это может привести в результате?

– Если эти темпы сохранятся и в будущем, то подавляющая часть ледников региона может полностью растаять уже к концу нынешнего столетия.

– Основная причина интенсивного сокращения ледников – потепление климата или что-то еще?

– Практически единственная причина деградации ледников региона – изменения климатических условий.

– А каковы могут быть последствия исчезновения ледников? Ведь, по подсчетам специа­листов вашего института, в ледниках Казахстана «законсервировано» огромное количество пресной воды. Только в пределах казахстанской час­ти бассейна реки Или по состоянию на 2017 год площадь ледников составляла 440 квад­ратных километров, а объем льда – более 23 кубических километров.

– Да, в ледниках горных стран мира хранятся огромные запасы пресной воды. Именно поэтому стремительное сокращение ледников во всем мире – предмет все более серьезной озабоченности не только научного сообщества, но и политиков и экономистов. В странах Центральной Азии ситуа­ция особенно тревожна: талые ледниковые воды на выходе рек из гор (до забора воды на хозяйственные нужды) сос­тавляют до четверти объема годового стока и до 30–40% объе­ма речного стока за вегетационные период. По сути, талые ледниковые воды обеспечивают саму возможность существования сложившейся в Центральной Азии системы орошаемого земледелия, а прогнозируемое исчезновение подавляющего большинства ледников к концу столетия может резко обострить проблемы водной и продовольственной безопасности этих стран.

Ведь ледники – это своего рода природные водохранилища многолетнего регулирования, где хранятся запасы пресной воды, сформированные осадками далеких прошлых лет. Вот, скажем, оборот массы ледника Туюксу, площадь которого немногим более 2 квадратных километ­ров, составляет около 30 лет, а наиболее крупных ледников региона может исчисляться столетиями.

Иными словами, ледниковый сток текущего года – это сток объема «законсервированных» в ледниках осадков, отдаленных от нас десятилетиями как минимум. С исчезновением ледников действие этого механизма естественного регулирования прекратится, пик стока сместится с июля-августа на апрель-май, а острый дефицит воды в вегетационный период в странах региона станет нормой.

– А влияет ли на сос­тояние ледников загрязнение атмосферы?

– Конечно, влияет. Эта проблема особенно актуальна для Иле-Алатау и населения области в целом. Смог, формируемый над Алматы, особенно плотный в холодный период года (с октября по апрель), виден даже из космоса и простирается к востоку от города вплоть до границы с Китаем.

Этот смог более чем на 80% формируется за счет автомобильных выбросов, причем агрессивность этой «прелести» в постсоветский период возрастает пугающими темпами. В середине 1960-х – начале 1970-х годов верхняя граница неплотного смога даже зимой едва достигала уровня Медео. С тех пор количество автомобилей в городе увеличилось взрывным темпом, и сейчас Алматы стал городом не для людей, а для машин, а смог стал острейшей проблемой здоровья и качества жизни населения города и области.

Сейчас верхняя граница плотного смога уже давно достигает уровня гребней, замыкающих долины рек Иле-Алатау. Естественно, что вся эта «воздушная грязь» осаждается на землю и возвращается к нам в речных водах.

В середине 1990-х годов мы провели целенаправленные исследования по одному из международных проектов, сопоставив состав талых снеговых и ледниковых вод ледника Туюксу с результатами аналогичных определений середины 1970-х. Так вот, за 20 лет качество снеговых и ледниковых вод существенно ухудшилось. Сейчас в рамках международного проекта совместно с учеными Университета Рединга (Великобритания) Институт географии и водной безопасности с участием специалистов Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана проводит оценку изменений качества водных источников в направлении от ледников вниз по течению пяти рек Центральной Азии вплоть до концевых водоемов. Исследования продолжатся до середины будущего года. Одна из ключевых задач этого проекта – оценить методом изотопного анализа вклад различных источников – атмосферных осадков, грунтовых вод, талых вод снежного покрова, ледников и подземных льдов – в речной сок.

– Как известно, интенсивное таяние ледников способствует образованию селей. Насколько велика эта опасность? Не повторится ли трагедия 1921 года, когда Алма-Ата прак­тически была смыта селем? Велика была опасность и летом 1973 года. Можно ли сейчас говорить о селевой безопасности или мы, как и прежде, «ходим под Богом»?

– Да, мы «ходим под Богом». Ведь деградация ледников повышает риск возникновения опасных стихийных явлений – разрушительных паводков и селей, обусловленных спонтанным прорывом дамб, существующих и вновь возникающих ледниковых озер, оползней в приледниковом высокогорье, активизацией рельефообразующих процессов в связи с таянием многолетней мерзлоты.

Кстати сказать, ни один из катастрофических селей, в том числе в бассейнах рек Малой Алматинки 1921 и 1973 годов, как и сель, разрушивший дамбу озера Иссык, не были заранее спрогнозированы. Целенаправленные исследования по проблеме селей – одно из главных направлений научных исследований Института географии и водной безопасности МОН РК, традиционно выполняемых в тесном взаимодействии с Казселезащитой. Конечно, есть хорошие результаты по многом аспектам, но оперативный прогноз селей, особенно гляциальных, все еще остается проблемой.

– Игорь Васильевич, как Вы считаете, есть ли способы спасти ледники? Или их исчезновение – это уже неизбежность?

– Можно замедлить таяние отдельного небольшого ледника, такие технологии сейчас существуют, но спасение всей совокупности ледников даже небольшого горноледникового бассейна – задача, увы, невыполнимая.

– Значит, нам действительно грозит вселенский катаклизм из-за потепления климата на планете? В то же время в одном из своих интервью Вы говорили о возможности малого ледникового периода. Поясните, пожалуйста, на планете будет жарко или холодно?

– Видите ли, изменения климата носят выраженный цикличес­кий характер и в своей основе обратимы. По хорошо обоснованным оценкам специалистов, с завидной периодичностью раз в полторы тысячи лет на Земле случался малый ледниковый период. Последний из них продолжался с XV до середины XIX века, когда снеговая граница во многих горных районах мира снижалась на 100–150 метров, и ледники Альп, например, вторгались в зону лес­ного пояса, а раз в 90 тысяч лет случался ледниковый период, для которого характерны сильное похолодание климата, это оледенение в полярных и умеренных широтах континентов и океана, расширение облас­ти многолетнемерзлых пород и сдвиг границ почвенно-растительных зон в сторону экватора.

– А в какую эпоху живем мы сейчас?

– Мы живем в эпоху межледниковья, по окончании которого вновь неотвратимо наступит ледниковый период. Современное глобальное потеп­ление – это эпизод в общей цепи циклических колебаний климата. Подобное потепление с темпами, близкими к современным, неоднократно было и в прошлом, задолго до начала индустриального периода. Единственная возможность выжить и развиваться в условиях меняю­щегося климата – мониторинг происходящих изменений и поиск способов адаптации к предлагаемым природой изменениям климатических условий. Другого не дано.